Книга Девушка в лабиринте  - Донато Карризи

Ровный, монотонный звук в глубине.

– Разряд!

Он уже не владел собственным телом. Был еще здесь, но как будто уже и не был. Заперт в скафандре плоти. Но боли не чувствовал. Наоборот: странное блаженство.

Веки не хотели смыкаться, поэтому глаза его были широко раскрыты и он мог с самого лучшего места следить за спектаклем, который разыгрывали люди, суетившиеся вокруг. Зритель собственной смерти – круто!

– Разряд!

Врачей было двое: мужчина и женщина. Он – крепыш лет тридцати, темноглазый, с короткой стрижкой. С таким хорошо попить пивка, пойти на матч. Он прижимал мешок Амбу[8] к носу и рту больного. Она – миниатюрная, но настроенная не менее решительно. Голубоватые волосы, стянутые в конский хвост, светлая кожа, веснушки, зеленые глаза. В другое время он охотно пригласил бы ее куда-нибудь. Женщина снова скомандовала, выходя из себя:

– Разряд!

Крепыш отступил на шаг, а женщина приладила электроды к груди больного и пустила ток. С каждым разрядом в груди у него как будто разгоралось пламя. Вспыхивало и мгновенно угасало.

Через короткое время звук в глубине изменился, обрел ритм.

– Хорошо, – обрадовалась женщина с голубыми волосами. – Мы его вернули, теперь можно отправлять.

Никто вас не просил возвращать меня. Следовало оставить там, где я был.

Его положили на носилки. Пронесли по дорожке, изрядно встряхивая, поместили в машину «скорой помощи». Двери закрылись. Завыла сирена.

– Эй, красавчик, оставайся с нами, хорошо? – говорил мужчина, чтобы больной не провалился в забытье. – Тебе повезло: твой друг десять минут делал тебе непрямой массаж сердца. Если бы не он, мы бы ничем не смогли помочь… Так что готовь хороший подарок.

Пол Мачински, хоть и на короткое время, спас ему жизнь: невероятно. Он хотел сказать врачам «скорой помощи», что тот человек невиновен, что он никак не связан с похищением Саманты Андретти. Что на самом деле Банни – это… Кто такой Банни? Забыл.

Темнота.

Внезапная вспышка – так в прежние времена разгоралась магнезия при фотосъемке, – и перед ним предстает совершенно другая сцена. Он уже не в машине «скорой помощи». Неистовый шум и грохот. Вокруг суета. Он все еще лежит, над ним, высоко, яркий белый свет. Вокруг порхают тысячи рук. Неясные голоса. Люди все голые.

– Содержание кислорода в крови? – спрашивает толстушка с огромной грудью.

– Падает… Шестьдесят шесть процентов, – ответил бородач, весь заросший волосами.

– Асистолия, – объявляет другой, пузатый.

– Готовлю атропин, – говорит женщина и поворачивается, показывая аппетитную попку.

Они раздеты потому, что жарко, подумал Дженко, не в силах объяснить себе подобный абсурд. У всех были серьезные лица, а он весь трясся от смеха.

– Накладываем кислородную маску, – скомандовала молодая докторша, черные волосы которой мягко струились по плечам. Она единственная надела белый халат. Но под халатом ничего не было. Боже, как бы ему хотелось снять этот халат с нее!

– Какое давление?

– Восемьдесят восемь на пятьдесят девять.

Может, снимешь халатик, а? Уверен, тебе понравится, детка… Он уже не владел собой, но в конечном итоге, умирать не так уж и плохо. Им овладела эйфория.

Тем временем кто-то говорил по телефону:

– Алло, звонят из кардиологического отделения больницы Святой Екатерины, нам нужна информация по поводу пациента… Его зовут Бруно Дженко.

Значит, я в больнице Святой Екатерины. В той же больнице, что и Саманта Андретти. И Банни тоже здесь, мелькнуло в памяти – а кто такой Банни? Имя выскочило из головы. Но Саманта в опасности. Эй, вы меня слышите? Вот-вот случится что-то ужасное, вы должны срочно предупредить полицию. Или, если уж на то пошло, принесите мне текилы, и устроим праздник.

– Что он сжимает в правой руке? – раздался чей-то голос: это бородач пытается разогнуть ему пальцы. – Какая-то скатанная бумажка, но ее у него никак не отнять.

– Оставьте: главное, что этим он не причинит вреда ни себе, ни нам, – проговорила хорошенькая докторша. – Готовьте адреналин.

Темнота.

Снова вспышка, на этот раз похожая на фейерверк. Прежнего шума не слышно, он затих, появился ритмичный, убаюкивающий звук – электронная версия биений сердца. Он все еще лежал навзничь, чувствуя давление широкой пластиковой маски, которая закрывала ему почти все лицо и через которую насильно закачивался в легкие кислород.

Перед постелью молодая докторша с черными волосами и доктор постарше разговаривали между собой. Странное дело: оба одетые.

– Кто распорядился реанимировать его? – спрашивал врач, в гневе потрясая листком.

Это талисман, сказал себе Дженко.

– Бригада «скорой помощи» не могла об этом знать, а у нас не было времени рыться у него в карманах, – оправдывалась докторша. – Как нам было понять, что у него терминальная стадия?

Его ужасно бесило, что эти двое говорили о нем, будто его и не было рядом.

– Ресурсы отделения ограничены, а ты их расходуешь на больного, который хорошо, если доживет до утра.

Может, и мне не хотелось, чтобы меня возвращали к жизни, – ты об этом подумал, козел? Сдох бы я вовремя – и не увидел твоей поганой рожи. Но все-таки было неприятно, что его смерть больше никого не волнует. Хотя, в сущности, он пожинал плоды одинокой жизни. Не завел семью, никогда не думал о том, чтобы иметь детей. Даже заранее отмел эту перспективу. Проект «жениться и оставить потомство» никогда даже не рассматривался.

Старый Банни передал свое наследие новому Банни, подумал он. Память о монстре, нашедшем последний приют в «гавани», кто-то будет хранить. А у нового Банни есть жена и две белокурые дочки. Но как, черт возьми, его зовут?

Форман, вспомнил он. Питер Форман, дантист!

Но радость открытия почти сразу померкла, ведь не существовало способа сообщить об этом миру.

Снимите с меня кислородную маску, я должен кое-что сказать!

– Ты возродила к жизни овощ, – вынес приговор пожилой врач.

Я не овощ, мудило. Сними с меня хренову маску, и я это докажу.

– Простите, доктор, – покаялась хорошенькая врачиха. – Такое больше не повторится.

Пожилой хмуро взглянул на нее. Потом вернул талисман и отправился восвояси.

Докторша покачала головой, хотела уже сложить листок, но вдруг снова в него вгляделась. Она не читает медицинское заключение, заметил Дженко. Она рассматривает рисунок с обратной стороны.